Крисси Брукс был замечательным парнем. Ему было 16, на пару лет старше
меня, и он был моим партнером по парным играм. Из нас получилась грозная
команда – практически непобедимая, год за годом мы выигрывали эссекский
турнир. Я останавливался у него на выходные и мы вместе ездили на все
турниры. Родители Криса, Мэвис и Барри, обычно отвозили нас на
соревнования. После турнира чаще всего я возвращался к ним домой или в
снукерный клуб, где мы что-нибудь ели, а в воскресенье вечером они
отвозили меня к себе. Я на целый уик-энд уезжал с Крисом, так что мы
очень сблизились.

Мы прошли юниорские состязания и играли вместе
шесть лет. Парная игра – забавная и хитрая штука. Если у вас
неподходящий партнер, если вы не можете с ним расслабиться, это
действует на нервы. Но мы с Крисом были идеальной командой, доверяли
друг другу и прикрывали друг друга. Если один из нас играл недостаточно
активно для по ... Читать дальше »

В тот вечер Стивен Хендри, который только что выиграл чемпионат мира, играл с Элисон Фишер, чемпионкой мира среди женщин, пять партий, и по одному фрейму против каждого из шести местных любителей. Когда я играл с ним, он сделал серию в 40 очков, но потом я сравнял. Остался всего один красный шар, я мог бы отыграться и поставить ему снукер. Отец крикнул из толпы: «Бей дабл!» и я ударил. На самом деле, я не хотел играть такой рискованный удар, потому что отчаянно хотел переиграть чемпиона мира. Но я подумал, Стивен Хендри – звезда этого шоу, а япросто ребенок, который играет с ним, и если отец считает, что следует бить дабл, значит, так и надо. Так что я ударил, промахнулся, и он забил все остальные шары. 

На этом этапе я обычно делал все, что велел отец, и я понимаю, что за всем, что он говорил, было здравый смысл. Стивен Хендри был чемпионом мира, мне было 14 лет и папа не хотел, чтобы я высовывался и перекрывал его. Он просто хотел, чтобы я наслаждался игрой ... Читать дальше »

На следующий день я появился на уроке кулинарии в школе. Миссис МакФи была еще одной учительницей, с которой лучше было не ссориться, но мы с ней прекрасно ладили. Она любила носить разноцветные контактные линзы, потому что обожала кошек. То у нее были пронзительно-голубые глаза, а на следующий день – зеленые. Я смотрел ей в глаза, и думал, ну и ну! Она не была красавицей, но было в ней что-то притягательное. Что-то милое, что-то сексуальное. На этом уроке была еще одна учительница, миссис Хейз. Она была красивой, очень доброй и обладала терпением святой. Миссис МакФи была полной её противоположностью: так что если мы плохо себя вели при миссис Хейз, то появлялась миссис МакФи, и мы быстренько утихомиривались. Это был прием с «хорошим и плохим полицейским». В тот день миссис МакФи сказала: «Так, сегодня мы не будем ничего готовить, мы будем смотреть видео. В нашем классе есть кое-кто, кого вчера показывали по телевизору». Тогда я подумал, вот бл*, это ж я. Она поставила к ... Читать дальше »

На обеденный перерыв я обычно ходил в снукерный зал с Джорджем и еще несколькими приятелями – Робертом Янгом, Ричардом Бэшемом и Крисом Джонстоном – и они ставили на меня свои деньги на обед. Ненавижу играть на чужие деньги, не выношу мысли, что они могу пропасть. Но я никогда не проигрывал, даже при том, что приходилось брать кий с подставки. В клубе всегда кто-то был. «Не хотите сыграть? – говорил я. – Два соверена за фрейм». Я давал фору в 30 очков, все ребята ставили свои пятьдесят пенсов. После первого фрейма я предлагал удвоить ставки и мы выходили почти с десятью фунтами, а потом неслись на всех парах в закусочную. В школу мы возвращались с большим пакетом жареной картошки с рыбой, как раз перед уроками во второй смене. Все мои приятели больше увлекались футболом, чем снукером. Джордж был блестящим футболистом и все говорили, что он будет играть за Вест Хем, когда подрастет. Я был рад за него, хотя меня и расстраивало, что никто из моих друзей ничего не знал о снукере и не мог ... Читать дальше »

Обычно дело обстояло так: я говорил Кену, «Хочешь сыграть завтра?», а он отвечал – «Нет, не могу, я играю с Майки, но сыграю с тобой в четверг». Так что мне приходилось ждать игры два-три дня и играть на дерьмовых столах так долго, что я становился просто бестолковым. Проходило до двух часов, прежде чем я начинал играть так, как надо. А потом у меня опять не было нормальной игры по четыре-пять дней и я опять скатывался.

Майки, возможно, никуда не годился, но он был профессионалом. Каждый мог стать профессионалом. Надо только заплатить регистрационный взнос в 500 фунтов, и еще 200 за каждый турнир, и пожалуйста: ты профессионал. Многие думали, что все, что им нужно – это попасть на телевидение, и они «спеклись». В игре было полно людей с разбитыми иллюзиями.

День за днем я сидел в клубе, наблюдал и думал, что вот-вот Майки скажет: «Я не хочу больше играть, Кен, все». Но он явно любил быть наказанным. Иногда он шел домой, принимал душ, а потом – возвращался о ... Читать дальше »

Среди любителей было много сильных игроков, которые могли даже стать хорошими профессионалами, если бы не их отношение к игре. Ник Терри мог бы, если бы сосредоточился на снукере, но он был красивым парнем и слишком увлекался девушками. Он потерял хватку. Но я помню, как вытаскивал для него шары, семь-восемь часов подряд, пока у меня на ногах не надувались мозоли, так что я был не в состоянии ступить шаг. Это было хорошим опытом, через это нужно пройти. Сейчас я делаю то же в играх с детьми. Я не могу расслабляться: каждый раз, когда я подхожу к столу, я хочу сделать сенчури. Возможно, это для них болезненно, но я уверен, что в конечном итоге это принесет пользу.

Когда мне было 13, я проводил спарринги с Кеном Догерти. Это было, возможно, одним из самых жестких и деморализующих испытаний. Мы три дня играли у меня дома, в снукерной комнате, и в конце концов, я сказал ему: «Кен, я должен кое-куда сходить». Он сказал, ладно, упаковал свой кий, и ушел. Через полчаса он ... Читать дальше »

На турнирах Про-Ам тоже действовала уравнительная система, но она была намного честнее. Марсель Гавро, возможно, давал мне 14 или 7 очков форы в каждом фрейме. Это кажется немного, но при игре с почти равным счетом – может оказаться решающим. Доходило до смешного. Например, Вили Торн мог дать Питеру Эбдону фору в 14 очков, хотя это Вили на самом деле нужна была фора. Эбдон играл по клубам и привык к плохим столам, а вот Вили, если поверхность была не ровной, как дорожка в кегельбане, начинал стонать. Он стонал даже при профессиональных условиях. Я же, с другой стороны, это любил, потому что нужно было уметь приспосабливаться. 

Иногда любители были просто лучше профессионалов. Например, Дин О’Кейн приезжал в Илфорд и играл с Кеном Догерти, хотя класс Кена явно был другим. Они играли друг с другом на, к примеру, восемь сотен фунтов, что для Кена в то время было огромной удачей. Так что папа ставил 300, Кен – 200, а кто-то еще – остальное. Отец в те времена подде ... Читать дальше »

Я никогда не говорил папе, что не хочу, чтобы он ездил со мною на матчи,
но он и сам так решили. Мама с папой начали ходить в разные ночные
клубы, когда мне было всего 11 лет… Они знали, что пахали, как
проклятые, долгие годы, и в конце концов заработали кое-какие деньги,
пора бы уже и поразвлечься. Отцу особенно нравилось иметь средства и
быть в состоянии пойти туда, куда он захочет. Он с мамой ходил к Брауну,
очень серьезный эксклюзивный клуб и оставались там до семи или восьми
утра. Отец всегда ходил с мамой, но он никогда не любил танцевать,
поэтому звал одного своего знакомого гея, Стивена Этвелла, шесть футов
шесть дюймов ростом, чтобы тот потанцевал с мамой. А сам папа только
разговаривал с людьми и шутил. Он никогда не пил, но часто оплачивал
весь счет за бар. Просто он был таким любителем сорить деньгами, считал,
что должен покупать всем выпить, и мог себе это позволить. Дело было в
конц ... Читать дальше »

В полуфинале я играл отвратительно, но все равно разгромил оппонента 3-1. Я не мог играть так же хорошо, как против Гавро, но прошел в следующий круг, что было важно. До этого я проигрывал в 1/32, играя куда лучше, чем сейчас в полуфинале, но вот – я в финале. Пришлось подождать пару часов, поскольку второй полуфинал еще продолжался: в нем играл Энтони Хэмилтон, и я был уверен, что он победит, так что я встречусь с ним в финале, но меня это не беспокоило. Я пробился в финал, знал, что МОЕ лицо будет в снукерных журналах и не мог дождаться этого. Вся основная часть посвящена профессиональному снукеру, а последние несколько страниц – любительскому и женскому. Я смогу зайти в клуб, показать всем журнал, и завсегдатаи будут думать: «А чтоб мне, Ронни попал в финал!»

В финале я переиграл Энтони Хэмилтона со счетом 3-2. Мы начали матч примерно в полночь и закончили около половины третьего. Я проигрывал 2-1, но на столе остался всего один черный шар. Счет был почти равен, ... Читать дальше »

Обычно мы приезжали на турнир к половине десятого утра, завтракали бутербродами с ветчиной, и заходили. В помещении было столько народу, что едва можно было пошевелиться. Я протискивался к столам и говорил девушке на приеме: «Я здесь, меня зовут Ронни, вот мой взнос за участие». Сумма составляла от 10 до 15 фунтов, изредка – 20, в зависимости от количества участников. Иногда регистрацию закрывали на 64-х участниках, иногда – на 128-ми, изредка, если клуб был достаточно большой, играло по 180 игроков. На некоторых турнирах говорили, что проходят первые 64, так что можно было появиться в 9 утра, пропустить первых 64 игроков, и быть в резерве. Но благодаря организованности Роберта и нашему настенному календарю мы никогда не оказывались в списке резерва.

Мой футляр для кия был больше меня самого, я стоял среди остальных игроков и всегда очень переживал. Ростом я тогда был примерно в пять футов четыре дюйма: мог смотреть поверх стола, но при таком росте мне нужно было ... Читать дальше »

Мы с Робертом впервые объединились в команду для поездки в Хастингс, когда мне было десять. Отец попросил его присмотреть за мною.

Он же вместе с друзьями пытался познакомить меня с моей первой девушкой, Пиппой. Она была великолепна, просто сногсшибательна, и старше меня. Ей было 11! Пиппа обожала флиртовать, была кокетливой, а я – ужасно застенчивым. Она настолько меня опережала во всем, что это меня просто убивало. Я даже не смел взглянуть на нее, сразу убегал, смотрел на нее со стороны и думал, какая она красивая. Я не мог набраться смелости, чтобы даже подойти к ней, а когда она оказывалась рядом, меня охватывала нервная дрожь.


Роберт примерно на семь лет старше меня. Он делал карьеру в банке и даже несмотря на то, что стал профессионалом, больше сосредотачивался на своей дневной работе. Он приходил ко мне домой четыре-пять раз на неделю часам к семи вечера и мы практиковались пару часов, прерываясь только на ужин, каждый вечер кормила нас мама. Зат ... Читать дальше »

Я все более серьезно воспринимал снукер. Впервые я выиграл приличные деньги, когда мне было 11, это был турнир для детей младше 16-ти лет. Я пришел в школу в понедельник, и сказал одноклассникам, что выиграл 450 фунтов. Рядом оказался один из учителей, и спросил:

- Что ты имеешь в виду, ты выиграл четыреста пятьдесят фунтов?

Затем ко мне подошел директор, и сказал:

- Ронни, это правда, что ты выиграл четыреста пятьдесят фунтов на турнире по снукеру?

- Да, - ответил я. Я был так горд собой.

- Пожалуйста, ты мог бы принести чек и кубок, показать мне?

Дома я сказал:

- Мам, можно мне взять чек, показать директору?

- Конечно, можно, - разрешила она.

Так что я взял кубок и чек, положил их в сумку, сказал себе, что я ни в коем случае не могу их потерять, пришел в школу и таскал рюкзак с собой, куда бы ни шел – я не собирался оставлять его в шкафчике. 

Меня вызвали прямо с одного из уроков: «Пожалуйста, ... Читать дальше »

Он был старше меня на год, и сказал, что я сбил его с ног, хотя я впервые об этом услышал. Потом до меня дошло, что он вызывает меня на бой на перемене. Я шел через их спортивную площадку для учеников предпоследнего и последнего года обучения к своей, когда все это и случилось. Ко мне направлялась группа ребят, он шел в центре. Я знал, что это означает, но притворился, что ничего не понимаю. «Пожалуйста, не надо», взмолился я про себя. Он подошел ко мне и толкнул. Мы подрались и он разбил мне нос, из которого сразу же хлынула кровь.

К нам подбежали учителя, но к тому времени кровь залила мне уже всю рубашку, и я не хотел останавливаться. Мне было плевать: раз уж я получил по носу, то мог продолжать. Он не хотел: получил свое и был рад. Зато я не был – в конце концов я его отделал.

Я пришел домой, и мама сказала: «Что с твоим носом?» Нос до сих пор немного свернут на одну сторону. Тот парень его не сломал, но оставил вмятину.

Я не был примерным мальч ... Читать дальше »

Забавная это была смесь: я был слишком взрослым для 10-тилетнего, довольно жестким и даже грубоватым, и, в то же время – застенчивым и мягким по характеру. Я играл в футбол за школьную команду, и меня дразнили, потому что я весил немного больше, чем надо, и не мог отжаться. Меня обзывали Толстяком, смеялись в лицо и я убегал из школьного коридора в слезах.

К этому времени мы переехали из Северного Илфорда в Южный Илфорд, но я по-прежнему учился в той же школе, прямо напротив нашего старого дома на Итон Роуд. Я бежал из школы в старый дом, которым теперь владел папин друг. В конце концов отцу пришлось поговорить с тренером по футболу, почему его сын приходит домой весь в слезах?

Я не был непопулярен в школе, но не скажу, что был популярен. У меня был один-единственный близкий друг, Джордж Палакарос, с которым мы до сих пор встречаемся и играем в футбол. Он работает с компьютерами, и создал футбольный вебсайт под названием soccertutor.com. Он хочет сделать е ... Читать дальше »

Так кончилось мое время в этом клубе. Рон, её муж, подошел ко мне и с абсолютно непроницаемым лицом сказал: «Ты больше не можешь приходить сюда, после того, как ты разговаривал с Моникой». На самом деле, это не имело ничего общего с тем, как я разговаривал с Моникой. Я вовсе не был ей противен. Просто ей нравился Кен Догерти. Я играл в этом клубе с девяти лет и был их лучшим «клиентом». Точнее, мой отец был. Когда он приходил в клуб, там собиралось до двух десятков людей, и он всех угощал. Благодаря ему место процветало. Кен совсем недавно приехал из Ирландии, но в клубе было полно плакатов с поздравлениями – молодец Кен, выиграл то, молодец Кен, выиграл это. Когда я выиграл Чемпионат Великобритании, второй по значимости турнир, а Кен выиграл Регал Велш, даже и близко не такой престижный, то на весь клуб развесили «Кен Догерти, Чемпион Регал Велш», на шикарной бумаге, большими красивыми буквами. А для меня прилепили на стену клочок бумаги, на котором нацарапали ручкой «По ... Читать дальше »

Меня никогда не ругали и не говорили оставаться в своей комнате – просто давали ремня или запрещали играть в снукер на пару недель. Полагаю, это более эффективно, чем ругать – ведь так я не мог делать то, что любил.

Я всегда делал уроки в школе, а потом со всех ног бежал оттуда – к ближайшему выходу, прямо через дорогу, вместо того, чтобы пройти по подземному переходу, к остановке Редбридж, чтобы не пропустить автобус №148, который отходил в 3.24, через девять минут после звонка. Если я опаздывал на этот автобус, приходилось ждать, а это было невыносимо, поскольку стоило получаса у стола.

Когда я добирался домой, то бросал портфель, хватал кий, заказывал такси по телефону (до сих пор помню номер!) и оказывался в снукерном клубе к 3.50.

Этот распорядок дня начался для меня уже в 9 лет.

Папа оставлял мне каждый день двадцать фунтов на такси туда и обратно и плюс на расходы. Он говорил: «Ешь в клубе что хочешь и играй в снукер сколько хочешь», пот ... Читать дальше »

Конечно, он был прав, и я к нему прислушался. Пришлось. Если бы я его не послушал и попал в неприятности, он бы мне сказал: «Я же говорил! Я прав, может быть, и не всегда, но в 99 случаях из ста – точно, и я не хочу, чтобы ты попадал в такие ловушки в жизни». Отец просто желал, чтобы я все делал правильно: сосредоточился на снукере вместо того, чтобы играть на игровых автоматах или валять дурака. Он всегда хотел, чтобы я воспринимал спорт всерьез – даже когда мне было всего десять лет.

Как только я начал принимать участие в турнирах – я понял, что должен менять свое поведение, если хочу иметь шанс на победу. Мне пришлось научиться сидеть и терпеть, пока у стола другой. В снукере следует принимать свои промахи и стараться не демонстрировать, что это тебя задело. Противнику это придаст сил, а тебя измотает еще сильнее. Если начнешь терять самообладание во время игры – в конце можно забыть, какой день на календаре. Даже сегодня характер у меня не сахар, но он все равн ... Читать дальше »

Я выиграл свой первый турнир в девять лет. Маленький и незначительный турнир, проходивший каждую неделю в клубе, где участвовали пять-шесть игроков. Никаких денежных призов не полагалось – только кубок, и сертификат на шесть бесплатных часов игры. Бесплатное время мне дали, хотя я в этом не нуждался, так как папа всегда заботился, чтобы мой стол был оплачен. А вот что мне действительно хотелось – это получить кубок. Его я не получил, и очень расстроился. Мне сказали: «Извини, у нас нет сейчас кубка, но мы его сделаем», и я ждал и ждал. Должно быть, прошло около двух месяцев – я даже подумал, что мне никогда его не отдадут. Я все время спрашивал, где же кубок, а мне отвечали, что он вот-вот будет. Однажды мы сидели в клубе (там собирались дети возрастом от 10 лет (это я был), и до 15) – и наконец-то привезли этот паршивый кубок. Ник Терри, тамошний игрок-профессионал сказал мне, что когда получаешь трофей, его следует поцеловать: «Давай, поцелуй кубок», - сказал он. А я по ... Читать дальше »

Отец знал, что это разобьет мне сердце, знал, насколько фанатично я отношусь к игре. В конце концов, запрет сократили до шести месяцев, и, как можете себе представить, это все равно было для меня огромным ударом. Я помню свой первый сенчури брейк, словно это было вчера. Сотня – это главнейшая цель для любого ребенка, который играет в снукер. Мне было всего 10, я был самым младшим игроком, который сделал сенчури. Я прибежал к отцу и сказал, что только что сделал сотню… а он ответил: «Да? Ну и что?», словно бы это ничего не значило. Поэтому я помчался к менеджеру клуба и рассказал ему, он сразу же завелся: «Так, газетчиков сюда, и звоните в снукерные журналы!». Я стал маленькой знаменитостью. Как только я преодолел сто очков, так обрадовался, что даже захотел промахнуться – для меня уже не имело значения, сколько я наберу: я хотел выйти и рассказать всем, что сделал сенчури брейк. В итоге я набрал 117 очков. Но на отца это все равно не произвело впечатления. Точнее, это я так думал. О ... Читать дальше »

Так что мы приехали на Понтин в Брин Сэндз, мы с Марком пошли в бассейн и прыгали с трамплина. Потом мы пытались пробраться на дискотеку – он залезал мне на плечи, и накрывал нас здоровенным пальто. Просто глупые детские игры. А однажды старшие ребята подбили меня скинуть пепельницу. Мне было всего 10 лет, я кинул её и подумал, что это очень весело. Однако остальным это не понравилось. Там был один игрок, которого называли Быстрый Эдди, потому что все, что он делал – он делал очень быстро. Еще его называли Эдди Солнцелюб, потому что он все время загорал. Ему было примерно шестнадцать, он был красивым парнем, и все девчонки постоянно крутились возле него. Он подошел ко мне и пихнул. У меня в руке был стакан Кока-колы, я просто посмотрел на него и выплеснул напиток ему в лицо. Он взбесился, и погнался за мной через весь лагерь. Я пробежал между игровыми автоматами и «Космическими захватчиками», выбежал из парка развлечений, и понесся через зал, где играли в бинго… Стакан по ... Читать дальше »

В снукерном клубе я очень быстро понял, что люди не будут спускать мне мои дерзости только потому, что я младше их. Если уж ты здесь, то и вести себя должен как взрослый. Когда мне исполнилось 10 или 11, мне это разъяснили. Мне и папе сказали, что я должен иметь уважение к менеджерам, и если обедаю – не раскидывать вокруг картошку (что я, бывало, делал раньше). В клубе самое горячее время – обеденный перерыв, а я сидел там во время школьных каникул. Они пожаловались папе (и справедливо), что у них всех есть важные дела, нужно работать, а какой-то ребенок бросается в посетителей едой.

В тот год меня даже не допустили на Понтин. Я ездил туда с Марком Кингом, еще одним снукеристом. Раньше каждый год проходило несколько турниров Понтине – один в Престатине, один в Пакпуле на острове Вайт, один в Хестингс, и еще один на Кэмбер Сэндз. Туда съезжалось около тысячи игроков и мы играли целую неделю. У отца не было времени ездить в Понтин, он ведь был занятым человеком, поэ ... Читать дальше »

Я начал играть в снукер на маленьком столе шесть на три фута, в доме моего дядюшки Питера, когда мне было примерно 7 лет. Папа увидел, как хорошо у меня получается, и сказал: «Ясно, на Рождество получишь снукерный стол». Я очень быстро освоился и полюбил игру, доводя окружающих до белого каления: они так уставали от меня и моего снукера. По соседству с нами жил мой приятель Дарен, он был примерно на четыре года старше меня, и я частенько приходил к нему и просил: «Пожалуйста, поиграй со мною в снукер». А он, бывало, отвечал: «Не, я хочу раскрашивать машинки» (он любил перекрашивать игрушечные машинки в черный цвет). Так что или я сидел с ним и раскрашивал машинки, или ему приходилось идти играть со мною в снукер. Когда он соглашался, я держал его у стола по четыре часа, пока отец не приходил с работы и не говорил: «Хорош, уже пора спать». И с тех пор и до сего дня я постоянно играю в снукер. Когда мне исполнилось 8, папа стал брать меня с собой в Клуб Амбассадор на Дин Стрит в Вест- ... Читать дальше »

Получив один магазин, папа занялся этим всерьез. Вскоре у него уже было несколько магазинов. Он был хорошим бизнесменом, и всегда платил аренду на несколько месяцев вперед. Во владении секс-шопами нет ничего противозаконного, но власти вечно спорили на этот счет. Иногда полиция делала облавы, конфисковывала товар, и тогда приходилось сражаться. Если вы выигрывали дело и убеждали судью или присяжных, что ваш товар «мягкий», то вам возвращали все обратно, если проигрывали – дело могло окончиться тюрьмой, или, как минимум – вы теряли весь товар, и должны были начинать все сначала.

Однажды папа сидел дома, ожидая решения суда. Он нарушил Акт об Оскорбительных Публикациях, но настаивал на своей невиновности. Это было громкое дело. В суде его представили поверенный и адвокаты, но сам отец оставался в стороне, настолько он был уверен в своей невиновности. Когда зазвонил телефон, он велел мне ответить, и спросить адвоката, какие новости – хорошие ли плохие. Новости оказали ... Читать дальше »

Когда я учился в начальной школе, то часто оставался с семьей, которая жила за углом Ричмонд Роуд. Отец и мать присматривали за мною, а их трое детей, Грег, Мишель и Лиза стали мне как старшие братья и сестры, которых у меня никогда не было. Я всегда завидовал моим друзьям, у которых были старшие братья: мне казалось, что им и в школе учиться легче, потому что они знали людей лучше. Так что Грег стал мне старшим братом. Он был на несколько лет старше меня, чемпион по плаванию и самый видный парень в школе, и у него было полно подружек. Я так гордился тем, что я – его друг, и мне было так здорово, когда мы шли с ним из школы.

У него дома нас угощали мороженым и рулетами, мне очень нравилось там бывать. Но все равно не хватало мамы и папы. Иногда мама приходила домой пораньше и тогда Лиза отводила меня к ней, а я начинал орать: «Мама, я не хочу, чтобы ты шла на работу. Я хочу остаться с тобой!» Я смотрел на нее и думал, она такая красивая, я не хочу, чтобы она уходи ... Читать дальше »