Шел 1993 год, папа за решеткой, и жизнь была в лучшем случае сложной, а в
худшем – полным дерьмом. Несмотря на все те ужасные вещи, что случились
в 1992-м, это во многих отношениях был мой золотой год: побитые
рекорды, 38 выигранных матчей подряд, причем в 22 случаях я громил
противника всухую 5-0, папа выходил под залог и видел, как я побеждаю
игрока за игроком в Блэкпуле.
Но теперь он был в тюрьме, отбывал
срок, а я чувствовал огромную потерю. Отец всегда играл важнейшую роль в
моей жизни. Он поддерживал меня, веселил, отчитывал, когда я делал
что-то не так, и по-прежнему старался как мог, даже при том, где он
находился, но это было не то же самое. Я чувствовал себя уязвимым, и был
не в ладах с самим собой.
Я намеревался относиться с уважением
к собственному телу и заботиться о нем, как и следует профессиональному
спортсмену. Я записался в спортивный зал, каждый день бегал, старался
есть здоровую пищу, не пить и не курить. Но это было нелегко. Я знал,
что немного выпив, становлюсь более расслабленным, особенно в компании.
Мне
было всего 17, но я беспокоился, что мой снукер уже достиг своего пика и
я начну опускаться. Каким-то образом, в 1992-м, я инстинктивно ощущал,
что каждый мой удар и каждое мое решение были правильными. Но теперь мне
казалось, что за все нужно отчаянно бороться.
Тем не менее, для
внешнего мира я выглядел совершенной этому противоположностью. В 1992-м
никто в мире вне снукера не знал моего имени, но к концу 1993-го я
становился знаменитостью, обо мне говорили как о новом любимце публики,
наследнике Алекса «Урагана» Хиггинса и Джимми «Вихря» Вайта. У меня уже
было имя и была репутация. И хотя я знал, что играю и близко не так
хорошо, как мог бы, этого хватало для того, чтобы я ракетой взлетел в
рейтингах. И, как считал весь мир, у меня был только один путь: вперед.
В
ноябре 1993 года я вышел в финал чемпионата Великобритании в Гилд Холле
в Престоне. Мне было 17 лет и 11 месяцев и я играл со Стивеном Хендри,
бесспорным номером первым в мире, в финале! Это был один из тех матчей,
когда все сходилось. Я снова играл на инстинктах, как в Блэкпуле. В
первом фрейме Стивен сделал серию в 44 очка, потом ему не повезло с
парой ударов и я доиграл фрейм серией в 78 очков. Во втором фрейме он
тоже повел, но после его начальных 23-х очков я сделал 103. Стивен
ответил брейком в 132, и потом – в 73 очка, сравняв счет 2-2, а потом я
взял все следующие четыре фрейма. Дальше игра успокоилась, и я сделал
брейки в 62, 73 и, в конце – 85 очков. Я победил Стивена Хендри со
счетом 10-6 и выиграл семьдесят тысяч. До моего 18-летия оставалась
неделя и у меня было семьдесят тысяч! Я поверить в это не мог.
Интересно, подумал я, может, мне позвонит мой старый школьный учитель и
попросит меня принести чек в школу, чтобы показать его другу.
Это
был настоящий кайф, я только думал, что хочу еще больше всего этого:
невероятное ощущение от битком набитого зала, пот от напряжения, почти
все болеют за меня. Я победил в одном турнире Стива Дэвиса и Стивена
Хендри, двух величайших игроков в истории снукера и находился в
состоянии блаженного шока. Я даже «подрезал» девять месяцев от рекорда
Стивена Хендри, став самым молодым игроком, когда-либо выигрывавшим
рейтинговый турнир.
Внезапно я оказался на страницах газет.
Казалось, что каждый очерк начинается статистикой моей жизни: первый
сенчури брейк в 10 лет, первые 147 – в 15, 38 выигранных матчей подряд и
так далее. Только когда я прочел все это, я начал понимать, чего же я
достиг.
Клайв Эвертон написал статью, в которой говорил о моих
«уверенности, легкости и бесстрашии», и сказал, что я являю собой
образец преданности своему виду спорта. Я был польщен, хотя и не был
уверен, правдиво ли это. С одной стороны, конечно – да. Я действительно
практиковался и практиковался, день-деньской, с утра и до позднего
вечера, и действительно был относительно бесстрашен у стола. Я поднялся с
57-й позиции в рейтингах, войдя в топ-16, что значило, что я
автоматически квалифицируюсь на все основные турниры.
Сразу
после финала Клайв спросил меня, что собираюсь делать, выиграв чемпионат
Великобритании. Я ухмыльнулся и сказал ему, что собираюсь завтра с
кубком навестить папу и провести с ним лучшие два часа моей жизни. На
следующий день мы с отцом чудесно провели время. Он гордился мною и не
боялся это сказать.
Статья Клайва также описывала меня как
«дружелюбного, жизнерадостного и удивительно сдержанного человека» и это
меня здорово насмешило. Опять же, в некотором смысле, это было правдой:
когда мне было хорошо, я был дружелюбным и жизнерадостным. Но уже
случалось, что вдали от стола я чувствовал себя разбитым на куски.
Для
начала, я хотел, чтобы отец вернулся. И во-вторых, хотя я и мечтал,
чтобы настало то время, когда в клубах ко мне будут подходить
незнакомки, узнавать меня и заводить разговор, когда это на самом деле
случилось, оказалось, что все не так просто. Я ощущал такое же стеснение
и неловкость, как и всегда, если только не перед этим не выпивал.
Пять
месяцев спустя, в апреле 1994-го, я выиграл Бритиш Оупен в Плимут
Павильонз. В финале я разгромил Джеймса Ваттану, 9-4, и это был мой
второй крупный титул в сезоне. Только Стивен Хендри и Стив Дэвис
выиграли в том сезоне больше одного титула и обо мне говорили так же,
как о них.
Мировой рейтинг основывается на результатах
предыдущего сезона, которые суммируются с текущими, что значило, если я
покажу достойную игру, то на следующий год стану третьим в мировом
рейтинге. С тридцатью-шестью тысячами с Бритиш Оупен я довел свои
призовые заработки за сезон до 165 тысяч фунтов. На эти деньги можно
было бы нормально жить пять лет, но теперь я играл в другой лиге. Я
купил последнюю модель БМВ. Это был первый раз, когда я действительно
радовался денежному выигрышу – когда я был ребенком, я никогда особо не
думал о деньгах, которые выигрывал и, честно говоря, они никогда не
стояли для меня на первом месте. Другое дело – кубки, трофеи и слава.
Классная штука, эта BMW X6 - кроссовер. Прекрасная машина для ваших целей.
