В тот вечер Стивен Хендри, который только что выиграл чемпионат мира, играл с Элисон Фишер, чемпионкой мира среди женщин, пять партий, и по одному фрейму против каждого из шести местных любителей. Когда я играл с ним, он сделал серию в 40 очков, но потом я сравнял. Остался всего один красный шар, я мог бы отыграться и поставить ему снукер. Отец крикнул из толпы: «Бей дабл!» и я ударил. На самом деле, я не хотел играть такой рискованный удар, потому что отчаянно хотел переиграть чемпиона мира. Но я подумал, Стивен Хендри – звезда этого шоу, а япросто ребенок, который играет с ним, и если отец считает, что следует бить дабл, значит, так и надо. Так что я ударил, промахнулся, и он забил все остальные шары. 

На этом этапе я обычно делал все, что велел отец, и я понимаю, что за всем, что он говорил, было здравый смысл. Стивен Хендри был чемпионом мира, мне было 14 лет и папа не хотел, чтобы я высовывался и перекрывал его. Он просто хотел, чтобы я наслаждался игрой ... Читать дальше »

На следующий день я появился на уроке кулинарии в школе. Миссис МакФи была еще одной учительницей, с которой лучше было не ссориться, но мы с ней прекрасно ладили. Она любила носить разноцветные контактные линзы, потому что обожала кошек. То у нее были пронзительно-голубые глаза, а на следующий день – зеленые. Я смотрел ей в глаза, и думал, ну и ну! Она не была красавицей, но было в ней что-то притягательное. Что-то милое, что-то сексуальное. На этом уроке была еще одна учительница, миссис Хейз. Она была красивой, очень доброй и обладала терпением святой. Миссис МакФи была полной её противоположностью: так что если мы плохо себя вели при миссис Хейз, то появлялась миссис МакФи, и мы быстренько утихомиривались. Это был прием с «хорошим и плохим полицейским». В тот день миссис МакФи сказала: «Так, сегодня мы не будем ничего готовить, мы будем смотреть видео. В нашем классе есть кое-кто, кого вчера показывали по телевизору». Тогда я подумал, вот бл*, это ж я. Она поставила к ... Читать дальше »

На обеденный перерыв я обычно ходил в снукерный зал с Джорджем и еще несколькими приятелями – Робертом Янгом, Ричардом Бэшемом и Крисом Джонстоном – и они ставили на меня свои деньги на обед. Ненавижу играть на чужие деньги, не выношу мысли, что они могу пропасть. Но я никогда не проигрывал, даже при том, что приходилось брать кий с подставки. В клубе всегда кто-то был. «Не хотите сыграть? – говорил я. – Два соверена за фрейм». Я давал фору в 30 очков, все ребята ставили свои пятьдесят пенсов. После первого фрейма я предлагал удвоить ставки и мы выходили почти с десятью фунтами, а потом неслись на всех парах в закусочную. В школу мы возвращались с большим пакетом жареной картошки с рыбой, как раз перед уроками во второй смене. Все мои приятели больше увлекались футболом, чем снукером. Джордж был блестящим футболистом и все говорили, что он будет играть за Вест Хем, когда подрастет. Я был рад за него, хотя меня и расстраивало, что никто из моих друзей ничего не знал о снукере и не мог ... Читать дальше »

Обычно дело обстояло так: я говорил Кену, «Хочешь сыграть завтра?», а он отвечал – «Нет, не могу, я играю с Майки, но сыграю с тобой в четверг». Так что мне приходилось ждать игры два-три дня и играть на дерьмовых столах так долго, что я становился просто бестолковым. Проходило до двух часов, прежде чем я начинал играть так, как надо. А потом у меня опять не было нормальной игры по четыре-пять дней и я опять скатывался.

Майки, возможно, никуда не годился, но он был профессионалом. Каждый мог стать профессионалом. Надо только заплатить регистрационный взнос в 500 фунтов, и еще 200 за каждый турнир, и пожалуйста: ты профессионал. Многие думали, что все, что им нужно – это попасть на телевидение, и они «спеклись». В игре было полно людей с разбитыми иллюзиями.

День за днем я сидел в клубе, наблюдал и думал, что вот-вот Майки скажет: «Я не хочу больше играть, Кен, все». Но он явно любил быть наказанным. Иногда он шел домой, принимал душ, а потом – возвращался о ... Читать дальше »

Среди любителей было много сильных игроков, которые могли даже стать хорошими профессионалами, если бы не их отношение к игре. Ник Терри мог бы, если бы сосредоточился на снукере, но он был красивым парнем и слишком увлекался девушками. Он потерял хватку. Но я помню, как вытаскивал для него шары, семь-восемь часов подряд, пока у меня на ногах не надувались мозоли, так что я был не в состоянии ступить шаг. Это было хорошим опытом, через это нужно пройти. Сейчас я делаю то же в играх с детьми. Я не могу расслабляться: каждый раз, когда я подхожу к столу, я хочу сделать сенчури. Возможно, это для них болезненно, но я уверен, что в конечном итоге это принесет пользу.

Когда мне было 13, я проводил спарринги с Кеном Догерти. Это было, возможно, одним из самых жестких и деморализующих испытаний. Мы три дня играли у меня дома, в снукерной комнате, и в конце концов, я сказал ему: «Кен, я должен кое-куда сходить». Он сказал, ладно, упаковал свой кий, и ушел. Через полчаса он ... Читать дальше »

На турнирах Про-Ам тоже действовала уравнительная система, но она была намного честнее. Марсель Гавро, возможно, давал мне 14 или 7 очков форы в каждом фрейме. Это кажется немного, но при игре с почти равным счетом – может оказаться решающим. Доходило до смешного. Например, Вили Торн мог дать Питеру Эбдону фору в 14 очков, хотя это Вили на самом деле нужна была фора. Эбдон играл по клубам и привык к плохим столам, а вот Вили, если поверхность была не ровной, как дорожка в кегельбане, начинал стонать. Он стонал даже при профессиональных условиях. Я же, с другой стороны, это любил, потому что нужно было уметь приспосабливаться. 

Иногда любители были просто лучше профессионалов. Например, Дин О’Кейн приезжал в Илфорд и играл с Кеном Догерти, хотя класс Кена явно был другим. Они играли друг с другом на, к примеру, восемь сотен фунтов, что для Кена в то время было огромной удачей. Так что папа ставил 300, Кен – 200, а кто-то еще – остальное. Отец в те времена подде ... Читать дальше »

Я никогда не говорил папе, что не хочу, чтобы он ездил со мною на матчи,
но он и сам так решили. Мама с папой начали ходить в разные ночные
клубы, когда мне было всего 11 лет… Они знали, что пахали, как
проклятые, долгие годы, и в конце концов заработали кое-какие деньги,
пора бы уже и поразвлечься. Отцу особенно нравилось иметь средства и
быть в состоянии пойти туда, куда он захочет. Он с мамой ходил к Брауну,
очень серьезный эксклюзивный клуб и оставались там до семи или восьми
утра. Отец всегда ходил с мамой, но он никогда не любил танцевать,
поэтому звал одного своего знакомого гея, Стивена Этвелла, шесть футов
шесть дюймов ростом, чтобы тот потанцевал с мамой. А сам папа только
разговаривал с людьми и шутил. Он никогда не пил, но часто оплачивал
весь счет за бар. Просто он был таким любителем сорить деньгами, считал,
что должен покупать всем выпить, и мог себе это позволить. Дело было в
конц ... Читать дальше »

В полуфинале я играл отвратительно, но все равно разгромил оппонента 3-1. Я не мог играть так же хорошо, как против Гавро, но прошел в следующий круг, что было важно. До этого я проигрывал в 1/32, играя куда лучше, чем сейчас в полуфинале, но вот – я в финале. Пришлось подождать пару часов, поскольку второй полуфинал еще продолжался: в нем играл Энтони Хэмилтон, и я был уверен, что он победит, так что я встречусь с ним в финале, но меня это не беспокоило. Я пробился в финал, знал, что МОЕ лицо будет в снукерных журналах и не мог дождаться этого. Вся основная часть посвящена профессиональному снукеру, а последние несколько страниц – любительскому и женскому. Я смогу зайти в клуб, показать всем журнал, и завсегдатаи будут думать: «А чтоб мне, Ронни попал в финал!»

В финале я переиграл Энтони Хэмилтона со счетом 3-2. Мы начали матч примерно в полночь и закончили около половины третьего. Я проигрывал 2-1, но на столе остался всего один черный шар. Счет был почти равен, ... Читать дальше »

Обычно мы приезжали на турнир к половине десятого утра, завтракали бутербродами с ветчиной, и заходили. В помещении было столько народу, что едва можно было пошевелиться. Я протискивался к столам и говорил девушке на приеме: «Я здесь, меня зовут Ронни, вот мой взнос за участие». Сумма составляла от 10 до 15 фунтов, изредка – 20, в зависимости от количества участников. Иногда регистрацию закрывали на 64-х участниках, иногда – на 128-ми, изредка, если клуб был достаточно большой, играло по 180 игроков. На некоторых турнирах говорили, что проходят первые 64, так что можно было появиться в 9 утра, пропустить первых 64 игроков, и быть в резерве. Но благодаря организованности Роберта и нашему настенному календарю мы никогда не оказывались в списке резерва.

Мой футляр для кия был больше меня самого, я стоял среди остальных игроков и всегда очень переживал. Ростом я тогда был примерно в пять футов четыре дюйма: мог смотреть поверх стола, но при таком росте мне нужно было ... Читать дальше »

Мы с Робертом впервые объединились в команду для поездки в Хастингс, когда мне было десять. Отец попросил его присмотреть за мною.

Он же вместе с друзьями пытался познакомить меня с моей первой девушкой, Пиппой. Она была великолепна, просто сногсшибательна, и старше меня. Ей было 11! Пиппа обожала флиртовать, была кокетливой, а я – ужасно застенчивым. Она настолько меня опережала во всем, что это меня просто убивало. Я даже не смел взглянуть на нее, сразу убегал, смотрел на нее со стороны и думал, какая она красивая. Я не мог набраться смелости, чтобы даже подойти к ней, а когда она оказывалась рядом, меня охватывала нервная дрожь.


Роберт примерно на семь лет старше меня. Он делал карьеру в банке и даже несмотря на то, что стал профессионалом, больше сосредотачивался на своей дневной работе. Он приходил ко мне домой четыре-пять раз на неделю часам к семи вечера и мы практиковались пару часов, прерываясь только на ужин, каждый вечер кормила нас мама. Зат ... Читать дальше »