Правильно ли поступил Йан Милл?

Среди тех, кто был удивлен решением независимого трибунала по делу Джона Хиггинса и Пата Муни был Иван Спек – корреспондент известного британского издания Daily Mail.

Иван Спек написал: «Имя снукера омрачено решением, которое повлечет за собой широкое недоверие».

Еще одни известнейший журналист, пожелавший скрыть свое имя ввиду того, что его точка зрения может не совпадать с официальным мнением его работодателей, говорит: «Сама по себе мысль о нахождении в ужасном украинском отеле и желании сказать что угодно, чтобы поскорее оттуда сбежать, вызывает у меня смех. Это хороший отель в Украине, а не в Руанде во время геноцида. Но можно ли считать ложью все то, что случилось в Киеве, даже если News Of The World склеили две записи и допустили несколько ошибок в субтитрах?»

Еще один журналист, пожелавший остаться инкогнито, прислал мне сообщение по электронной почте: «Я всегда восхищался Джоном Хиггинсом, как одним из величайших игроков в истории снукера, как послом нашего спорта, но я удивлен, как невнимательно отнесся трибунал к рассмотрению этого дела».

«Хиггинс настаивал, что ужасно переживал за свою безопасность и сделал эти компрометирующие заявления, чтобы закончить встречу как можно скорее. Тем не менее, на видео представлены убедительные доказательства обратного. Хиггинс удобно расположился на кожаном кресле, судя по всему, выпивал шампанское, улыбался и шутил: «А нет ли в этой комнате скрытой камеры?»

«Больше всего беспокоит то, что он в мельчайших подробностях обсуждал со своим менеджером Патом Муни возможность отмывания полученных денежных средств. Можно предположить, что такое поведение не свойственно человеку, прибывающему в страхе за свою безопасность, но в итоге трибунал решил просто поверить на слово Джону Хиггинсу. Удовлетворительно ли такое решение?»

«Конечно же, для этого случая есть авторитетный прецедент. В 2005 году Квинтен Ханн стал жертвой очень похожих обстоятельств, когда на камеру согласился сдать матч (в случае Хиггинса, речь шла о нескольких фреймах) за сумму в пять раз меньше, чем якобы мог получить Хиггинс».

«В отличии от Хиггинса, Ханн не был таким приятным парнем, не занимал первую строчку рейтинга и не выигрывал три раза мировое первенство. Это правда, что он не признавал своей вины, однако, в то же время он не защищался вовсе. В конце концов, он даже не появился на слушаниях по своему делу. Тем не менее, Ханном можно было пожертвовать, и он получил восьмилетнюю дисквалификацию».

«Приход Барри Хирна стал лучшим событием в снукере за последние годы, и я не сомневаюсь в его искренности, когда он заявляет, что хочет оградить снукер от правонарушений. Но мне кажется, решение трибунала несет в себе совершенно другое послание: «Не переживайте, если вы стали жертвой таблоида. До тех пор, пока вы говорите, что прибываете в страхе или обнаружили в своей кровати голову мертвой лошади, все будет в порядке».

С другой стороны, некоторые моменты можно трактовать и в пользу Хиггинса. Несмотря на громкие заявления таблоида, что Хиггинс требовал триста тысяч евро за сдачу матчей, он никогда не говорил ничего подобного.

Он был сфотографирован, пожимая руку журналистам, но разве это что-то доказывает? Рукопожатия являются нормальным завершением любых встреч. А вопрос Хиггинса о наличии в комнате камер, может расцениваться как неудачная шутка, которая не доказывает, что он намеревался сдавать матчи.

Оказался ли Джон Хиггинс пешкой в игре Пата Муни? Хотел ли он воплотить в реальность эту коррумпированную схему?

Верил ли он, что каким-то образом должен защитить то, что - как он был уверен - было искренним предложением существенной суммы и надеялся, что необходимость сдавать фреймы исчезнет, когда наступит дата турнира, он приедет на арену и начнет сражаться за призовые деньги?

Не повлияло ли на его слова изрядное количество выпитого спиртного?

Мнения могут отличаться, но в конечном итоге важно лишь то, что решил Йан Милл QC – председатель дисциплинарных слушаний. Милл имел доступ ко всем материалам дела, стенограммам, письмам, заявлениям, юридическим документам и прочим визуальным доказательствам.

Таким образом, в его распоряжении было все, к чему не было доступа у общественности. Кроме того, в этой квази-юридической системе его суждения были основаны главным образом на проверенных данных, а не на субъективной интерпретации.