Вскоре после того, как я оставил школу, у меня появилась первая
настоящая девушка, Пиппа, та самая, с которой меня когда-то пытался
свести Роберт Чэпмен в Хастингсе и на которую я даже не осмеливался
взглянуть. Мы встретились в снукерном клубе, вечером в четверг, вскоре
после того, как обвинили отца. Я увидел её впервые с тех жарких времен,
когда мне было 10 лет.
Я отвез её домой и сказал: «Я в субботу
лечу в Бельгию, хочешь со мной?» И даже не поцеловал. Она сказала да, и я
подумал: наверное, это то самое. Мы прилетели в Бельгию, и в машине по
пути в отель я её обнял и поцеловал. С минуты прибытия в отель, я
вылезал из постели только ради снукера. Это был лучший уик-энд из всех
мои уик-эндов, я выиграл турнир и тысячу фунтов!
Примерно к
шести вечера я едва стоял на ногах, потому что спать мне почти не
приходилось, но к часу ночи возвращался к жизни. Как летучая мышь. И
демонстрировал свой лучший снукер. В одном из матчей я играл против
чемпиона Бельгии, Стива Лемигса. Его менеджер владел клубом, игру
показывали по телевизору, около шести сотен зрителей в зале, и почти все
они хотели, чтобы меня разбили. Пиппа тоже была там, сидела в заднем
ряду, а я просто ловил кайф от осознания, что она смотрит на меня. Мне
все нравилось: неудачник, аутсайдер, и моя девушка смотрит на это.
Идеально. Я выиграл 4-3.
Кроме Пиппы, вероятно, единственным, кто
желал мне победы, была моя большая бельгийская поклонница, низенькая
молодая женщина, почти лилипутка, которая пришла на игру с парой своих
друзей. Потом, когда я стал профессионалом, то каждый раз, когда я играл
в Бельгии, она сидела в первом ряду и всегда дарила мне маленькие
подарки. Я её никогда не забуду, потому что она была такой преданной – и
если я проигрывал, на её лице можно было увидеть грусть.
Хотя я и
выиграл в Бельгии, как только у нас с Пиппой все стало серьезно, я
начал проигрывать. Не побеждал даже в матчах Про-Ам. Я валял дурака
примерно месяцев пять, думая больше о ней, чем о снукере, когда в
феврале 1992-го из тюрьмы выпустили под залог отца. Я был в снукерном
клубе, куда мне позвонила мама. Она обзванивала всех, кого знала, и
спрашивала, могут ли они внести залог за отца. Была пятница, и если бы
мы не прибыли в тюрьму вовремя, папе бы пришлось остаться там на весь
уик-энд. Поэтому все суетились и складывали свои деньги. Сумма залога
составила полмиллиона фунтов.
Семья моего старого приятеля по
снукеру Роберта Чэпмена, показала себя с самой лучшей стороны. Мои
родители и его постоянно говорили друг с другом по телефону, потому что
или Роберт был у меня дома, или я у него, но, что удивительно – они
никогда не встречались, даже несмотря на то, что мы дружили долгие годы.
Мама впервые встретилась с его родителями после того, как отца
обвинили. Рэй, отец Роберта, внес залог, а Энджи, его мать,
присматривала за моей сестрой, когда позже в тюрьму посадили маму. Но
это уже другая история.
Майкл Лич, один из моих приятелей по
Лидсу, который заехал ко мне с визитом, подвез меня до тюрьмы. У ворот
стояло десятка три человек, ворота открылись, и папа просто там стоял,
такой худой… Он нес в руках деревянную коробку со всеми нашими письмами и
мелочами, которые он сохранил. Все радостно закричали. Мы поспешили к
нему, он крепко обнял маму, я просто стоял рядом и смотрел. Потом он
обнял и меня, и я стиснул его в ответ.
В машине по пути домой я
первый раз за шесть месяцев увидел маму и папу вместе и подумал: все
будет хорошо. Мы опять семья.
Для ваших детей узнать нечто познавательное. Посмотри тут - сайт о многом.
